Русские новости Будь в курсе страны
Яхтсмен Юрий Фирсов, вдовец певицы Валентины Легкоступовой (1965–2020), которой 30 декабря исполнилось бы 56 лет, рассказал в интервью NEWS.ru, как живёт спустя полтора года после гибели жены, поделился планами о выпуске сборника её неизвестных песен, объяснил, почему решил отказаться от своей доли в наследстве, и признался, что почти простил детей артистки, обвинявших его в смерти матери.
«Моя доля в наследстве оценивается в 11 миллионов рублей»
— Почему вы решили отказаться от своей доли в наследстве Валентины Легкоступовой в пользу её детей Анэтты и Матвея и мамы Галины Ивановны?
— Я сразу после смерти Вали собирался отказаться от своей части наследства. Но мои альтруистические начинания были прерваны. Когда я молчал, ничего не делал, меня чёрт-те в чём обвиняли (дети Валентины Легкоступовой обвиняли Юрия Фирсова в рукоприкладстве по отношению к певице и причастности к её смерти. — NEWS.ru).
Пришлось противопоставить себя на какое-то время, заявить о правах на наследство. Это был импульсивный шаг в ответ на клевету, которой меня облили. Сейчас понимаю, что мне не нужно, не буду этой вознёй заниматься. Я из дающих, а не из берущих. Хочется конфликт прекратить, хотя не я его начал.
Устал — раз. Отчасти простил — два. Валя находится на этом свете физически в своих детях, внуках. Как человек разумный, я понимаю, что ей моё решение было бы приятно и понятно.
— Надеетесь помириться с мамой и детьми Валентины Легкоступовой?
— На примирение не рассчитываю. Поступаю по совести. Моя доля в наследстве оценивается в сумму порядка 11 миллионов рублей — это доля в московской квартире и загородном доме. Отказываясь, делаю то, что должен сделать, а как поведёт себя вторая сторона, загадывать не буду. Возможно, оценят мой поступок.
С Галиной Ивановной — мамой Валентины — мне хотелось бы общаться. Она человек хороший, видела, какие у нас были отношения с Валей. Но решение, общаться со мной или нет, принимает Галина Ивановна. Пока мы не общаемся.
— СМИ сообщали, будто вы жили в квартире Легкоступовой, выгнав её сына.
— Это не так. Я живу в Турции. В Москву приехал накануне Валиного дня рождения 30 декабря, чтобы побывать на её могиле, цветы возложить.
— Не считаете себя даже косвенно виновным в смерти Валентины?
— Я виновен в том, что недоглядел за ней.
Какое-то фатальное стечение обстоятельств. Стал верить в судьбу, предопределённость. Каждому из нас, вероятно, отмерен свой срок. Валя как будто интуитивно чувствовала уход, часто заговаривала о смерти.
А уже после её ухода я нашёл в боковом кармашке её сумки книжицу о том, как правильно причащаться и исповедоваться перед смертью. Она как будто знала, что скоро уйдёт.